Козмин Н. Трифонов-Печенгский монастырь.

Далеко, на берегу "Студеного моря", занимая огромное пространство между Белым морем и Атлантическим океаном, раскинулась Лапландия¹, страна полусказочная, "страна холода, вечного мрака, - страна, населенная чародеями". Таковой она издавна представлена в финском народном эпосе, таковой же она остается в народном воображении и до сих пор. И нельзя не согласиться, что есть большая доля правды в этом представлении: до сих пор Лапландия остается неприветливой пустыней по своей отдаленности и малонаселенности, по суровости климата и бедноте растительности.

Отличительные особенности ее и теперь составляют - множество озер, рек и лесов, каменистых гор, тундристых и болотистых местностей. Находясь на далеком севере, где большую часть года царствует суровая зима, с постоянными жестокими морозами, вьюгами, непогодами и глубоким снегом, она крайне бедна растительностью: убогая сосна, ель и корявая береза, переходящая далее - к северу - в ползучий кустарник - вот все, что растет в этом крае. Вообще в природе этой местности, зима и лето представляют очень резкую противоположность.

Зимой реки и озера сковываются толстым слоем льда; вся местность покрывается глубоким снегом, и почти полугодовая тьма царит над этой страной: солнце, как бы убоявшись суровости северной природы, прячется и не показывается почти в течение полугода. Если бы не блеск бесчисленного множества звезд в это время и не северные сияния, охватывающие своим ярким блеском весь северный небосклон, то несомненно здесь была бы непроглядная тьма.

С наступлением марта месяца солнце, сначала как бы украдкой, начинает появляться на горизонте и рассевает зимний мрак; потом, все долее и долее остается оно над горизонтом, своими живительными лучами сгоняя снег и освобождая реки и озера от их толстого ледяного покрова, и наконец - с 12 мая по 9 июля - совершенно не сходит с горизонта. Наступает краткое, но жаркое полярное лето, и вся природа оживляется.

Но если Лапландия не отличается богатством растительного царства, зато она представляет изобилие и богатство в царстве животном. не говоря уже о том, что с наступлением весны береговые скалы ее покрываются большими стаями перелетных морских птиц (уток различных пород, чаек, гаг, пух которых в торговле пользуется большой известностью), реки и озера изобилуют различными родами рыб, как то: форелей, кумжи, хариусов, семги, сигов и друг.

Море, с наступлением весны открывая свои богатства, собирает на берега свои, особенно на Мурманский, более чем 3000 рыбопромышленников, которые в течение весны и лета занимаются рыбными и звериными промыслами: ловлею трески, семги, палтуса, морских зверей - тюленей и моржей.

населяет Лапландию полукочевой народ - лапландцы или лопари, отрасль финского племени, от имени которых, можно думать, получила свое название и самая местность. Низкие ростом, скуластые, с короткими жесткими черными волосами, лопари живут по тундрам, горам и лесам этой бедной страны. Главные занятия их - рыбная ловля и оленеводство. Жилищем для них служат и летом, и зимой "тупы", шалаши, сделанные из деревьев и досок; а одеждой - оленьи шкуры.

До XIV века лопари были грубыми язычниками.

По выражению, хранящейся в ризнице Соловецкого монастыря, рукописи "Сад спасения", - в которой подробно описаны жизнь и чудеса соловецких святых, - лопари до XIV в. были "яко зверие дивии, живуще в пустынях непроходимых, в расселинах каменных, не имуще ни храма, ни иного потребного к жительству человеческому, но только животными питахуся, зверьми и птицами и морскими рыбами, одежда же кожа оленей бяша. Отнюдь Бога истинного, единого и от него посланного Иисуса Христа ни знати, ни разумети хотяху, но им же кто когда чрево насытит, тогда оно и бога си поставляше, и аще иногда камнем зверя убиет, камень почитает, и аще палицею поразит ловимое, палицу боготворит".

По мнению новейших исследователей быта лопарей (напр. Н. Харузина), в уме лопаря совместно уживались три источника религиозных представлений: поклонение предкам, силам природы и светилам и, наконец, фетишизм. У них также был хорошо разработанный жертвенный ритуал и очень сильно развито волшебство.

Начало просвещению русских² лопарей Христовой верой положено в XIV в. препод. Лазарем Мурманским, постриженником Константинопольской, или Ново-римской Высокогорской обители. Он посеял первые семена христианской веры; окончательное же распространение ее среди лопарей совершено было препод. Трифоном Печенгским (в сообществе с Феодоритом Кольским, одновременно с ним трудившимся среди Устькольских лопарей), который всю свою жизнь посвятил этому бедному племени и, с целию утверждения их в вере, основал в Лапландии на р. Печенге монастырь, который получил впоследствии название Трифоно-Печенгского.

I.

Преподобный Трифон (мирское имя его неизвестно) родился в 1495 году в пределах Новгородской области³, точнее - на границе этой области, близ г. Торжка. Воспитываемый под руководством благочестивых родителей (отец его был священником), препод. Трифон с юных лет отличался особенным усердием к посещению богослужений и внимательным стоянием в церкви. весьма рано также обнаружилась в нем наклонность к уединенной подвижнической жизни: он часто отлучался из родительского дома в пустыню и здесь проводил время в посте и молитве, пренебрегая холодом и зноем. Этим удалением в пустыню, молитвой там и перенесением холода и зноя - преп. Троифон, как бы предчувствуя свое будущее служение, приготовлял и закалял себя к подвижнической жизни в этой далекой стране, куда для апостольского служения Промысл Божий вскоре призвал своего избранника. Услышанный им однажды во время таких странствий голос, повелевавший ему идти "в землю необетованную и не в путную, в землю жаждную, понеже не ходил муж, не обита человек", еще более укрепил преподобного в стремлении к пустынножительству. И вот, решив в себе, что "земля жаждная и непроходная", в которую ему повелено было идти, это - "народ, жаждущий евангельского благовестия", препод. Трифон оставляет родину и приходит "на приморие великого моря Окияна, в часть Норьванския земли, в Кольский присуд, на р. Печенгу, в народ Лопарский"⁴. Местность эта, как говорится в житии преп. Трифона, издавна принадлежала новгородскому владению, а после покорения Новгорода Москвой перешла под власть Московского царя.

Можно предполагать, что еще ранее отправления на место своих миссионерских подвигов препод. Трифон имел некоторые сведения о лопарях. Известно, что близ г. Торжка жили корелыЮ отрасль финского племени; быть может даже, были они и в приходе, священником которого был отец Трифона. А между корелами, как известно, живы предания о родственных им лопарях; и потому Трифон мог узнать о лопарях и от своего отца, и от его прихожан и отчасти даже познакомиться с финским языком, знание которого так необходимо было ему впоследствии. Если такое предположение справедливо, то естественно в Трифоне могла зародиться и мысль о том, что голос, слышанный им в пустыне, призвал его именно для просвещения евангельским светом этих дикарей - грубых, но простых сердцем и по своей мирной природе склонных к восприятию учения мира и любви.

Затем, как ни скудно было образование Трифона, но едва ли можно допустить, чтобы он в новгородских пределах, жители которых имели частые сообщения с лопарями по делам торговым⁵, ничего не слыхал от них и о Соловецкой обители, этом просветительном центре побережья Белого моря. Поэтому, кажется, с вероятностью можно допустить, что Трифон отправился с родины с целию нести евангельскую проповедь к диким обитателям пустынных берегов "Студеного моря", в эту землю необетованную, неприютную, в землю жаждную и непроходную.

Время прибытия Трифона на р. Печенгу в житии не указывается. Поселившись в дикой стране, одинокий, без приюта и крова, скитаясь по лесам и горам, преп. Трифон много претерпел от бесов и от "всяких пустынных страхований". Но еще большие огорчения ждали преподобного далее - при сношениях с массой языческого народа. Почва для предстоявших ему миссионерских подвигов была, действительно, грубая и невозделанная. Лопари коснели, по сказанию жттия, в самом крайнем невежестве и грубом идолопоклонстве. Они "жили в нечестии и самом поганском идолобесии, яко звери дивие, почитаху бесов и кланяхуся делу рук человеческих весьма". Крепко держалось язычество среди лопарей, а особенную силу и крепость сообщали ему его жрецы или нойды (они же - кебуны), люди до фанатизма преданные своему культу и пользовавшиеся сильным влиянием на народ: вера в чудесную силу нойдов была широко распространена среди лопарей, так что даже доселе не уничтожилось совсем у них это суеверие.

Чтобы завязать с лопарями сношения, препод. Трифон начал приходить к берегу р. Печенги и здесь первоначально беседовал с ними о торговых делах ("начал якобы беседв творити о куплях"), потом, познакомившись поближе, стал кротко поучать их небесным истинам, проповедуя об Едином Истинном Боге, в Троице славимом, и об Искупителе падшего человечества, Иисусе Христе. Но народ, омраченный невежеством, не мог легко и скоро усвоить такое высокое учение и потому уклонялся от принятия прав. христ. веры; религиозные же вожди его, кебуны или кудесники, которым новое учение пришлось, как и следовало ожидать, не по душе, восстали против проповедника с величайшим ожесточением. Будучи не в силах одолеть его словами, они употребляли грубое насилие: не раз схватывали преподобного за волоса, влачили, били и толкали, с грубыми ругательствами; не раз собирались и убить его. Преподобный все это переносил с кротостию и твердостию; при сильных нападениях скрывался на некоторое время в горах и каменных расселинах, а потом опять выходил на проповедь и - то кротко и тихо вразумлял заблудших, то грозно обличал их фанатическое упорство. Наконец, под постоянным действием проповеди сердца дикарей стали мало по малу смягчаться и в некоторых из них запало семя евангельского учения. В то время, как одни из них требовали смерти проповедника, другие, тронутые проповедью святого и его незлобием, заступались за своего просветителя, говоря: "он ни в чем не виноват пред нами, напротив - он желает нам добра, возвещает о царстве Божием, смерть нашу называет сном, говоря: "все не уснем, а воскреснем"; оставим его в покое, а когда найдем вину, тогда убъем его".

После первых, хотя и очень незначительных, благоприятных результатов, которыми увенчались многолетние миссионерские труды преп. Трифона, распространение христианства между лопарями пошло гораздо успешнее. Видя, что преподобный желает им только добра, лопари стали относиться к трифону с большим расположением и уже с доверием внимали его евангельской проповеди. Пользуясь этим, преп. Трифон успел огласить св. верой как тех лопарей, которые жили "окрест реки Печенги и Пазреки", так и всех прочих, живших далее к западу, до самой границы датских и шведских владений, после чего оставалось только просветить оглашенных св. крещением. Но, не имея священнического сана, он сам лично не мог совершить этого таинства, между тем и священников в ту пору во всей той стране совсем не было. Это обстоятельство понудило его идти в Новгород, чтобы испросить у тамошнего владыки благословенную грамоту на сооружение церкви. Возвратившись оттуда, Трифон привел с собой мастеров и начал строить на р. Печенге церковь, в расстоянии 150 верст от Колы. При этом сам преподобный подавал пример работникам: "днем - как говорит житие - за три поприща на раменах своих на церковное строение бревна, тес и иное потребное ношаше, ночи в непрестанных молитвах пребывая".

Храм скоро был сооружен, но - за неприсылкой священника - он целые три года оставался неосвященным. "По трех же летех, преподобный пошел в волостное местечко" Колу, где тогда начинали селиться русские, и там нечаянно встретил иеромонаха Илию⁶. По просьбе преподобного, Илия пришел на р. Печенгу, освятил новосозданную церковь во имя Живоначальной Троицы и просветил св. крещением лопарей, обращенных ко Христу Трифоном, а самого проповедника постриг в монашество. Но недостаточно было только окрестить лопарей, чтобы сделать их действительными христианами: для этого необходимо было постоянно действовать на них в духе христианской религии и нравственности не только словом, но и делом, так как для дикаря факты всегда красноречивее всяких рассуждений и убеждений. Поэтому преподобный вскоре же после построения храма во имя Живонач. Троицы основал около этой церкви иноческую обитель, известную в истории лопарской страны под именем Печенгского монастыря, который и сделался рассадником христианства. Для того, чтобы обеспечить существование обители, Трифон ходил в 1556 г. в Москву просить у Иоанна Грозного утвердительной грамоты. Встретив царя на пути в церковь, он подал ему челобитную и 22 ноября 1556 г. получил от него жалованную грамоту и богатые подарки: колокола и церковную утварь. Этой грамотой царь жаловал монастырю "на пропитание в вотчину морские губы Мотовскую, Лицкую, Урскую, Лазренскую и Навденскую... со всем морским берегом, землею, островами, реками и малыми ручейками и с верхотинами и топями и горовными местами... и лопарями, которые лопари наши данные в той Мотовской и Печенгской губе ныне есть и впредь будут... и со всеми царя и великого князя денежными оброки и со всеми доходы и с волостными кормы и тем им питатися и монастырь строить; а нашим боярам Новгородским и Двинским и Устьколской волости приказным и всяким приморским людям и корельским детям и лопарям... в ту вотчину не вступаться".

Грамота эта весьма замечательна как тем, что ею даровано обители обширное пространство земли, так и потому, что в ней выразился взгляд правительства того времени на Печенгскую обитель, как на просветительный центр крайнего севера России.

С возвращением преп. Трифона, Печенгский монастырь быстро развел рыбные промыслы и прекрасно устроился в материальном отношении. "За избытком на свою потребу рыбного промысла, для сбыта остатков оного монастырь скоро свел знакомство с гамбургскими купцами. К монастырю каждое лето приходил купческий корабль, который получал от монастыря преимущетсвенно красную рыбу, семгу и сало, и доставлял ему, взамен оных, соль, крупчатку, вино и другие припасы с приплатой на нужды монастыря нескольких десятков золотой монеты, или ефимков"⁸.

Избыток средств дал возможность преп. Трифону развить и благотворительность. Просвещая лопарей, он заботился всегда и о материальном их состоянии, посильно улучшая последнее (по его распоряжению, при постигавшем страну голоде, лопарям не раз выдавался хлеб из монастыря). В центре же их поселений, на р. пазе, преп. Трифон построил для лопарей и церковь во имя свв. Бориса и Глеба⁹.

Устроив обитель, преп. Трифон, для подвигов поста и молитвы, основал себе на расстоянии 16 верст от монастыря небольшую пустынь, с церковию в честь Успения пресвятой Богородицы, и здесь в 1583 г. скончался 88 лет от роду, из которых более 50-ти лет (с 25-ти летнего возраста) неутомимо трудился на миссионерском поприще.

Память его празднуется 15 декабря; лопари свято чтут память своего первоапостола.

II.

После смерти преп. Трифона дальнейшая судьба основанного им Печенгского монастыря была очень печальна.

По сказанию жития, преп. Трифон пред своею кончиной предсказал инокам основанной им обители, что многим из них через 7 лет приведется пострадать; и это предсказание сбылось в точности.

В 1590 г. шведы воевали с Московским царем, и отряд их, перейдя границу, стал грабить русскую Лапландию. Дошли шведы и до Печенгского монастыря. 18 декабря 1590 г. они сожгли храм Успения Божией Матери, где почивали мощи преп. Трифона под спудом, и замучали здесь иеромонаха Иону и его послушника. После того они пошли на обитель Живоначальной Троицы и в самый праздник Рождества Христова, при самом конце Божественной литургии, тайком проникли в ограду монастыря и умертвили всех монахов и мирян, которые находились вне церкви, в службах монастырских; потом ворвались в самый храм и перебили всех находившихся в нем. Всей монашествующей братии во время этого нападения погибло 51 человек и сверх того послушников и слуг 65 человек; самый же монастырь был разрушен до основания.

Об этом кровавом событии имеются сведения и в Норвегии. Наш бывший русский консул Д. И. Островский открыл в Норвежском государственном архиве старинный датский документ о разорении Печенгского монастыря в 1589 г.¹⁰ Документ этот, писанный на старом норвежском языке, представляет тетрадку в четвертую долю листа и содержит список жертв разгрома, произведенного на севере России шведами. На 4-й стр. этого документа записаны имена замученной шведами братии. Первым поставлено имя Гурия и трех иеромонахов Пахомия, Иосифа и Ионы. 4-я и 5-я стр. заняты именами (38) остальной избиенной братии. На стр. 6-й начинается список находившихся в монастыре рабочих и, вероятно, богомольцев. Записано их всего 51 человек. Стр. 7-я заканчивается следующей заметкой: "всех их шведы сожгли вместе с монастырем. Сожгли они также все постройки, церковь, большую часть имущества, скотный двор и мельницу. Сожгли также поселок, под названием Викид, где была монастырская гавань, все карбасы и лодки, а оставшиеся в гавани суда изрубили на части. Итак от монастыря не осталось ни одного строения, кроме бани, стоявшей невдалеке, да двух землянок, находившихся на двух маленьких островках, куда шведы не могли проникнуть. Вардехус. 7 августа 1590 г."

По всей вероятности, этот документ представляет собой донесение, посланное из Варде тогдашним губернатором в Копенгаген датскому дворянину N, бывшему комендантом замка с 1587-1596 г. В 1851 г. этот документ был возвращен в Норвегию, при общей передаче дел датского секретного архива в норвежский государств. архив.

О разрушении монастыря и избиении его братии - среди лопарей - поморов существует чрезвычайно интересное предание, которое передается так:

"Дело было под Рождество; солнце ушло в этом (1590) году как-то особенно рано, и тьме неба помогал и воздух. Мгла все время висела над землей, и туман был так густ, что в пяти шагах не видно было огня, горящего в лопарской тупе. Злой дух гулял по покинутому Божьим светом краю и наталкивал людей на всякие искушения и помогал им совершать злые дела. У самого моря, в одном дне пути от Печенги, поставил свою вежу фильман (кочевой лопарь - владелец оленьего стада), звали его Иваном и окрестил его сам преподобный Трифон; только он крестился из жадности, ожидая даров, и не получив их, питал большую злобу и на преподобного и на Самого Бога и продолжал жить, как язычник. И Бог видимо от него отступился. В этом году его оленям приходилось плохо: стужа сковала снега, олени каждый день издыхали от бескормицы, и стадо его таяло, как тает летом льдина на солнце. Обозлился в конец лопарь Иван и начал думать, как ему наверстать убыток. Думал, думал, запряг кережу (сани) и отправился в Норвегию, в такое место, где знал, что живут зимой морские пираты. Он предложил пиратам довести их до Печенгского монастыря, чтобы его ограбить; разбойники обрадовались: давно точили они зубы на монастырь, да боялись и не знали дороги. Ивану обещал атаман 50 серебряных шведских монет, да еще дал вперед 20. Разбойники надели начеки (нечто в роде дахи), вооружились, запрягли целую райду (целый цуг) кереж, поехали и приехали в Печенгу в самый день Рождества. В монастыре часа за два до их прибытия 51 человек братии и 65 человек послушников после обедни сели за столы в трапезной, а о. настоятель, прежде чем благословить трапезу, взял св. книгу и только что раскрыл, чтобы прочесть поучение там, где у него была закладка, как побледнел, зашатался и упал на землю. Братия подумала, что он ослаб от воздержания; один подбежал поднять настоятеля и хотел читать, как вскричав, закрыл лицо от страха. Все поднялись и увидели с ужасом, что там, где лежала закладка настоятеля, кровавыми буквами появилось поминание по вновь преставившимся убиенным и следовал список их имен, начиная с имени настоятеля. Поднялся плач и смятение, но настоятель твердо приказал идти всем в церковь и там вместе с братией пал пред иконами. В это время подъехали разбойники, стали ломиться в двери освященного храма и, окружив деревянный монастырь, подожгли его со всех сторон. Между иноками был один страшно сильный великан, бывший воин; взглянув в окно и увидев, что разбойников не больше пятидесяти, он стал просить о. настоятеля благословить его и других, самых молодых и сильных, иноков защищать обитель, так как у них-де есть и топоры, и ломы. Но настоятель сказал: "нет, это воля Божия, о ней пред своей кончиной, не упоминая часа, предсказал преп. Трифон, а потому нельзя ей противиться и необходимо беспрекословно принять венец мученический". Услыхав эти слова, братия смирилась и смолкла. С горячей молитвой пали иноки ниц пред алтарем. В это мгновение ворвались разбойники, но ни один из монахов не пошевелился, не ответил на вопрос о монастырских деньгах и рухляди. Разбойники озверели, и иноки все до единого приняли мученическую смерть, не поднимая головы и с молитвой на устах. перебив всех, разбойники бросились искать добычу, грабить утварь и монастырь, но нашли очень мало, так как монахи, будучи скромной богобоязненной жизни, о накоплении благ земных не заботились. Между тем пожар обхватил всю обитель, и разбойники, боясь сгореть, поспешили выйти из церкви, взошли на соседнюю скалу и стали делиться, причем Ивану досталась серебряная св. чаша, которую он, трясясь от жадности, спрятал за пазуху.

Стоя на скале, разбойники ожидали, чтобы загорелась церковь, но огонь пылал кругом, не трогая деревянной церкви. Вдруг в воздухе над пылающим монастырем показались три белоснежные лебедя. Разюойники стали спрашивать друг друга в смятении: "откуда эти лебеди? Теперь зима, а их зимой никогда еще у нас не бывало". А лебеди, не отлетая от пожара, поднимались все выше и выше, и вдруг разлились на небе в золотой круг, загоревшийся ярче пожара. Затем из пламени стали вылетать один за одним 116 белых как снег птиц, ростом с чайку, только красивее и белее, подниматься вверх и сливаться с золотым кругом, который разгорался и расширялся так, что стало глазам больно. "Видно большой грех делали мы, пролив праведную кровь", вскричал испуганный атаман, и все вместе с проводником в смятении бросились с горы к своей райде и погнали оленей. Долго неслись они, совсем замучав оленей, а на утро стали перебираться в Норвегию. Иван, не доверяясь пиратам, и боясь быть ограбленным, ехал шагов на 500 впереди на сильном олене - быке, а за ним тянулась райда с разбойниками и добычей. Вдруг на самом крутом месте задний олень споткнулся и вместе с санями и седоком полетел в пропасть, потащив за собой все остальные, привязанные ремнями друг за друга, кережи с их седоками; полные ужаса и отчаяния крики огласили воздух; адским голосом отвечал злой дух из пропасти, а ему горько и бесконечно стало вторить насмешливое эхо гор. Вздрогнул и оглянулся ехавший впереди Иван; видит все разбойники вдруг пропали из вида; повернул он оленя и бросился назад, но у обезумевшего от страха животного шерсть стала дыбом; закинув рога на шею и не слушаясь более хозяина, бросилось оно в сторону и как раз на том же месте сорвалось и полетело в пропасть. Долго летел вниз Иван и упал на что-то мягкое. На небе горели всполохи (северное сияние); при их свете увидал он, что лежит на куче своих разбитых и окровавленных спутников, а под ним шевелятся их руки и ноги, поднимаются головы и молят о помощи; кругом целая стая волков с жадностью рвет еще живых и пьет их кровь. С алчностью накинулись ближайшие волки и на его ещё живого оленя. Иван с силой отчаяния выхватил нож и, поражая бросавшихся на него волков, в ужасе кинулся стремглав по ущелью. Долго бежал он и очутился наконец в тундре; кругом лес, посредине прогалина, а на ней большой высоко и широко бьющий глубоко из земли ключ. Обрадовался ему Иван; изнывая от жажды, он вытащил из-за пазухи серебряную монастырскую чашу, зачерпнул ею воды и жадно поднес к губам, но вода оказалась теплой, красной, попробовал - кровь!.. С ужасом бросил он чашу в бассейн ручья, а внутри кровь горит, как рубин. Волосы поднялись у христопродавца, глаза полезли изо лба, хочет перекреститься - рука не двинается, висит как плеть. но вот поднялся из ручья водяной столб и осторожно понес чашу к небу; как солнце горела в воздухе св. чаша; кругом сразу сделался светлый летний день, пока Сам господь не протянул десницу и не взял чашу на Свое святое лоно. Тогда опять все померкло, сразу наступила темная ночь, с ревом обрушился вниз поднявшийся до неба водяной столб, охватил полумертвого Ивана, завертел и втянул в подземную пучину...

И теперь в Норвегии (где-то) за Варангер-фьордом есть, говорят, бездонное озеро, воды коего до сих пор имеют красноватый цвет. Никто - ни человек, ни дикий олень не пьют этой красноватой воды, а из средины озера поднимается большой желтоватый камень, имеющий форму чаши. Нет в этом озере рыбы, и не живут на нем птицы; оно не замерзает и зимой, только раз в год - на самое Рождество - прилетают к нему три белоснежных лебедя, плавают в его воде, садятся на камень, затем поднимаются и исчезают из глаз"¹¹.

III.

С разгромом в 1590 году закончилась и вся вообще история древне-Печенгского, или Трифоно-Печенгского монастыря. Разгром произошел в царствование Феодора Иоанновича, во время войны его со шведами. Услышав о несчастии, постигшем обитель преп. Трифона, благочестивый царь, для большей безопасности, повелел вновь строить ее уже не на прежнем месте, а близ г. Колы, за р. Колой. На новом месте обитель была скоро устроена и хорошо обеспечена. Царь Феодор Иоаннович на следующий же год после разгрома (в 1591 г.) своей грамотой подтвердил все прежние права Печенгского монастыря: повелел вновь устроенному монастырю¹² владеть теми же землями и рыбными ловлями, какие были пожалованы преп. трифону Иоанном Грозным; причем, с монастырских угодьев и рыбных ловель пошлин и дани, и оброку искать не велено: "то в монастырь в ругу, панихидных денег вместо и для того, чтобы монастырь строить", - говорится в этой грамоте.

При Василии Шуйском угодья монастыря еще увелчиваются: прибавляется грамотой Шуйского от 1607 года к владениям обители речка "Улита"; права монастыря также расширяются. Грамотой от 9 декабря 1607 года он велел "милостыни давать (Печенгскому монастырю) за хлеб, за рожь и пшеницу, и за овес, и за горох, и за воск, и за фимиам, и за мед, и за масло, и за крупы, и за конопляное семя, всего с году на год по 50 рублей. А имати те деньги на Двине из таможенного сбора ежегод на срок, на Рождество Пречистой Богородицы", при этом подтвердил неподсудность Печенгского монастыря и крестьян суду гражданскому, его зависимость в духовных делах от митрополита Новгородского, беспошлинный проезд всюду властей монастыря и свободу монастыря от доставки лошадей царским гонцам. - При таких льготах положение монастыря в материальном отношении было прекрасное. Он вел обширную торговлю рыбой и солью, отпуская товары сначала по морю, а потом по реке Двине к Вологде и Ярославлю. Во всех попутных городах у него имелись свои подворья, обособленные от гостиных дворов и освобожденные от повинностей, лежавших на этих дворах¹³. Год от году он все более и более обогащался; скопленные богатства, между прочим, дали ему возможность оказать услугу отечеству в годину его бедствий - в смутное время. Печенгский монастырь 29 ноября 1610 года выслал на содержание ратников 398 р., 150 ефимков и серебряную ложку, - при игумене Иерофее.

В 1619 г. над монастырем обрушилось несчастье: он сгорел. Вновь выстроен он был уже в самом г. Коле. Несчастье, впрочем, не разрушило благосостояния монастыря. Получив вскоре же после пожара от царя Михаила Феодоровича новую подтвердительную грамоту, вместо сгоревших, монастырь деятельно принялся за свое благоустройство и стал расширять владения. Увеличение шло преимущественно на счет лопарских угодий: частью при помощи покупки их у лопарей, частью при помощи отдачи самими лопарями своих угодий. Так в 1620 г. была сделана монастырем покупка угодий у нотозерского лопаря Никитки васильева, который продал "На Туломе реке под Падуном свой участок один, красную рыбу семгу в нижних тонях и котельные места, опричь камени и лахты, впрок без выкупа. Денег взял сорок алтын." Тот же нотозерский лопарь Никитка Васильев "с женой Афросиньицей да с сыном Васькой дали в Печенгский монастырь за двадцать за пять рублей вкладом (в 1621 г.) впрок во веки свое владенье на Туломе реке под Падуном". За этот вклад игумен обязался "его Никитку Васильева в монастыре покоить, как и прочих вкладчиков и братиев до его смерти, а жене его и сыну давать из монастыря по три меры муки ржаной на год со 129 (1621) года впредь до их смерти, да с того-ж его угодья игумену с братией платить расход с нотозерскими лопарями вместе".

Подобные же приобретения земельных и иных владений были сделаны монастырем в 1634, 1638 и 1646 г.г.¹⁴ В общем, в краткий срок времени, с 1620 по 1646 г., новый, или - как назывался - Кольско-Печенгский, монастырь приобрел очень много угодий от лопарей. Угодий у него было настолько много (и в при-печенских, и при-кольских местах), что он справлялся лишь с наиболее богатыми; остальные отдавал в аренду лопарям¹⁵. В своем стремлении к увеличению владений монастырь, по-видимому, шел не всегда законным путем. Грамоты Московского правительства от 1649, 51, 61, 75, 97 и др. годов свидетельствуют, что он нередко прибегал к захватам лопарских имений¹⁶. В монастыре по мере его обогащения утрачивались строгие нравы, введенные Трифоном, а через то он терял свое просветительное значение для лопарей. Об упадке монастыря в это время красноречиво говорит ревизия его, бывшая при архиепископе Афанасии, первом архиерее Холмогорской епархии, по отделении ее от Новгородской. Повод к этой ревизии был дан самим монастырем. - Монахи Печенгского монастыря обратились с просьбой к архиеп. Афанасию о том, чтобы он прислал обратно в их обитель монаха Павла, взятого им к себе в Холмогоры. Просьбу свою они мотивировали тем, что у них-де, за отсутствием настоящего игумена Иосифа, выбывшего в Москву, некому управлять монастырем. Архиепископ Афанасий в ответ на эту просьбу послал в монастырь священника Симеона, поручив ему представить точные сведения о монастыре и его обитателях. Ревизия дала самые неутешительные результаты. По сообщению священника Симеона в монастыре было только 14 монахов; житие их, за исключением двух-трех, Симеон называет "пьянственным": одни, по его словам, вели "житие совершенно пьянственное", "мало с кабака сходили", другие - "пили хмельное питье в пьянство, только не всегда"¹⁷. Казна монастырская расхищалась.

О крайнем неустройстве во внутреннем быте монастыря свидетельствовал и Никон (в бытность свою настоятелем Крестного монастыря), которому привелось увериться в этом чрез одного своего посыльного, старца Селевкия, потерпевшего не мало от буйных печенгских монахов¹⁸.

При таком своем состоянии монастырь не мог оказывать доброго влияния на новопросвещенных лопарей и, тем более, обращать в христианство еще косневших в язычестве. История свидетельствует, что монахи делали не мало притеснений лопарям - христианам, так что эти последние вынуждены были иногда жаловаться их духовному начальству (о челобитьях на монастырь гражданской власти и говорить нечего: перечисленные выше грамоты Московского правительства, запрещавшие захват лопарских имений, были, по большей части, ответами лопарям на их челобитья). Архиеп. Афанасий, в ответ на одну жалобу лопарей, писал: "вас послушников наших в милости всегда иметь будем и строителем и священником и служебником тоея нашея пустыни и всем Кольским жителям, никакой обидой обидеть вас не дадим, а буде кто от сего времени, не бояся Бога, будет на вас какой обидой нападывать, или похищать имение ваше, и мы, преосвященнейший архиепископ, указали вам на тех обидящих людей присылать к нам заручные вами челобитные с нарочными посыльщиками"¹⁹.

В 1701 г. Кольско-Печенгский монастырь был приписан к архиерейскому дому. В указе архиепископа Афанасия, по этому поводу, было сказано: "дабы та пустыня за нашим (архиерейским) призрением и снабжением к лучшему устроилася"²⁰. Приписанный к архиерейскому дому, монастырь существовал еще в течение слишком полустолетия - до 1764 года, когда был окончательно упразднен, так как к этому времени он пришел в полный упадок.

Кольско-Печенгский монастырь существовал, так. обр., 174 года. За этот период времени им управляли 33 настоятеля, с званием игумена (двое, впрочем, были со званием строителя). Но сведений о жизни и деятельности их дошло до нашего времени очень мало; о некоторых из них даже неизвестно, долго ли они состояли в сане игуменов. Вот их имена: 1. Вассиан (1591 г.), 2. Антоний (1598), 3. Ефрем, 4. Иерофей, 5. Товия, 6. Сергий (1612-1619), 7. Гурий (1631), 8. Дмитрий (1635-1639), 9. Симеон (1637-1639), 10. Гурий (1643-1647), 11. Иона (1647), 12. Сильвестр (1650), 13. Иоасаф (1650-1652), 14. Иоанн (1654-1658), 15. Симеон (1663), 16. Кирилл (1664), 17. Савин келарь (1667), 18. Аркадий келарь (1669), 19. Вассиан (1671), 20. Варфоломей строитель (1674), 21. Сергий (1674-1682), 22. Роман (1685), 23. Тихон, 24. Иосиф, 25. Иосиф II (1687-1695), 26. Товия строитель (1691), 27. Павел, 28. Иеремия, 29. Измаил, 30. Павел (1724), 31. Иларий (1727), 32. Петр (1756-1757) и 33 Геннадий (1764 г.).

IV.

Вопрос о возобновлении Печенгского монастыря возник за несколько лет перед временем празднования 300-летия со дня кончины преп. Трифона. Дело обстояло так.

В 1881 г. в Архангельске, по почину губернатора г. Баранова, составлена была комиссия о нуждах северного края вообще и о средствах к их удовлетворению, которая обратила особенное внимание на р. Печенгу и признала возобновление Печенгского монастыря всеьма полезным как для улучшения быта лопарей, так и для удовлетворения религозно-нравственных нужд рыбопромышленников Мурманского берега, стекающихся в летнее время на Мурман в количестве нескольких тысяч. По ходатайству этой комиссии, Св. Синодом в 1882 г. разрешено возобновить древний Трифоно-Печенгский монастырь, но с тем, чтобы изысканы были достаточные средства на это возобновление. Местное епархиальное начальство открыло в Архангельске особый комитет и поручило ему озаботиться приглашением к пожертвованиям на возобновление Печенгского монастыря. (В состав комитета вошли: архимандрит Михаило-Архангельского монастыря Амос, ректор арх. дух. сем. прот. Ф. Трунев, свящ. Фантин Леонтиевский и иеромонах Полиевкт).

15 декабря 1883 г. в Лапландии и во всей Архангельской губ. торжественно праздновалось 300-летие со дня кончины преп. Трифона, и с этого времени и в духовенстве, и в светском обществе желание возобновить Печенгский монастырь еще более усилилось. Всеми сознана была необходимость восстановить этот древний памятник православия на Мурманском берегу. Для лучшего преуспеяния этого дела, Св. Синод поручил восстановление Печенгского монастыря Соловецкой обители, и в 1886 г. просил для устройства Печенгского монастыря дать необходимые земельные угодья, которые бы обеспечивали монастырь, а именно - р. Печенгу и рыбные промыслы на ней, а главное - то место, где находился древний монастырь, и где почивают 116 убитых монахов и служащих. Но, по некоторым недоразумениям, для устройства монастыря отведен был далеко меньший и притом крайне неудобный участок и место не то, где был древний монастырь преп. Трифона, а в 16 верстах от него, где прежде существовала пустынь, и где теперь покоятся мощи преп. Трифона, и находится гробница иером. Ионы и его послушника Германа, убитых шведами в 1590 году.

Соловецкий монастырь отправил туда строителя (о. Никандра) в качестве настоятеля, иеромонахов, иеродиакона и несколько монахов, всех - в количестве 11-ти человек. - Эта небольшая горсть соловецких тружеников, с церковной утварью, книгами, инструментами и жизненными припасами прибыла 16 июля 1886 года к месту своего назначения. По прибытии она нашла здесь небольшую деревянную церковь во имя Сретения Господня, небольшой причтовый дом и три лопарских тупы. Церковь, построенная около 200 лет тому назад, обветшала; прочие здания, переданные в собственность новому монастырю, тоже были ветхи, тесны и неудобны. Немало труда и энергии требовалось от вновь прибывших, чтобы все привести в приличный и благообразный вид. Но "терпение и труд" - говорит народная мудрость - "все перетрут". Расположившись без особенных удобств - кое-где, монахи энергично принялись за работу: одни очищали место для будущих построек, другие - рубили лес для них, третьи занимались столярным мастерством и т.д. Благодаря таким усиленным совместным стараниям, в октябре того же года было положено основание корпусу в 10 помещений для келлий, а в июле следующего года уже вся братия поместилась на жительство в новом корпусе. Одновременно с постройкой здания для своего помещения, новоприбывшие произвели и ремонт ветхого храма, подновив в нем иконостас и сделав кое-какую починку с наружной стороны его. Но храм этот, приведенный в благолепный вид, был очень тесен; малопоместительность его, не особенно заметная в первое время, с течением все более и более сказывалась и особенно стала бросаться в глаза, когда число постоянных насельников, т. е. монахов, послушников и наемных рабочих, проживающих там круглый год, стало доходить до 50, и когда, сверх того, возобновленный монастырь, в летние меяцы, стал посещаться богомольцами. Явилась настоятельная нужда в устройстве новго храма. И эта нужда вскоре была удовлетворена. Благодаря пожертвованиям благотворителей, к 1896 г. был построен здесь новый большой, вместительный трех-престольный во имя преп. Зосимы и Савватия, Сретения Господня и Успения Божией Матери - храм, хорошо внутри украшенный и в достаточном количестве снабженный утварью и ризницей. Вслед за постройкой храма монастырь приступил к собственному дальнейшему благоустройству: в течение нескольких лет им была открыта церковно-приходская школа, в которой обучается до 20 мальчиков, которая и содержится средствами монастыря; были заведены ремесла - столярное, резное, позолотное, слесарное, сетное (вязание рыболовных сетей), плотничное; возведено 19 жилых и 16 нежилых построек; заведено обширное хозяйство; расчищены сенокосы, на которых снимается до 5000 пуд. сена; разведено огородничество, проведена к морю хорошая дорога на протяжении 25 верст и т. д. Для служения духовным нуждам рыбопромышленников Мурманского берега, из монастыря ежегодно стал посылаться иеромонах с двумя послушниками, который, оставаясь там с весны до осени, совершает богослужение в церкви становища Вайда-Губы (в 60 вер.) и исполняет другие христианские требы.

В 1896 году на Мурманском берегу, с целью обозрения местности, был архангельский губернатор А. П. Энгельгардт. Он, между прочим, посетил два раза возобновленный Трифоно-Печенгский монастырь и нашел, что место, на котором стоит монастырь, не особенно удобно. По его мнению (см. его путев. зап. "Русский Север", СПБ, 1897), больше удобств для монастыря представляет пункт в 25 верстах от возобновленного монастыря²¹, потому что здесь, по близости океана, сосредоточены все экономические интересы и промышленная жизнь окружающей местности; сюда прибывают пароходы с богомольцами, которым, несмотря на устроенную к новому монастырю дорогу, трудно туда пробраться; наконец, здесь же у монастыря есть склады и гостиница.

Настоятель монастыря Ионафан вполне согласился с мнением г. губернатора и энергично принялся хлопотать о разрешении перевести монастырь на это, более удобное место. Вскоре из Св. Синода было получено соответствующее разрешение, и о. Ионафан энергично взялся за дело. Много содействия о. Ионафану оказал на первых порах этот губернатор. Он убедил соседних колонистов, занявших место, необходимое для монастыря, переселиться на другое место; по его же ходатайству монастырю отведено около 3000 десятин для пастьбы монастырского скота и монастырских оленей, и для заготовки дров из имеющегося на этой земле леса. Для удобства сообщения с г. Архангельском, по близости устроена почт.-телегр. станция, а в Печенгской губе имеет постоянную остановку один из пароходов Товарищества Архангельско-Мурманского Пароходства, "Св. Трифон".

При таких благоприятных обстоятельствах, можно думать, что дело восстановления Печенгского монастыря на его прежнем месте будет быстро подвигаться вперед. В настоящее время идет усиленная заготовка материалов для будущей каменной церкви и др. построек. В помощь на построение здесь храма ныне благополучно царствующий Государь Император соизволил отпустить 15000 рублей.

На возобновляемый Трифоно-Печенгский монастырь устроители его и лица, сочувствующие монастырю, возлагают большие надежды. По их мнению, монастырь этот будет иметь громадное просветительное значение для северного края; он поддержит, сохранит и разовьет христианство в потомстве просвещенных преп. Трифоном лопарей и сохранит в чистоте христанское учение их и своим влиянием не допустит увлечься учением Лютера и Кальвина, к чему делались не раз попытки из Финляндии, Швеции и Норвегии, соседних с Лапландией лютеранских стран. Кроме того, возобновляемый Трифоно-Печенгский монастырь принесет немалую пользу и тем поморам-рыбопромышленникам, которые, будучи оторваны от своего семейного очага, должны ежегодно более, чем по полугоду, жить на берегах Мурмана. Рыбопромышленники, стекаясь сюда в большом количестве в марте месяце и живя до поздней осени, не только лишены возможности присутствовать при богослужениях в воскресные и праздничные дни, но - в случае постигающей их кончины - и христианского напутствия в вечность. В этом случае обитель преп. Трифона может оказать незаменимую услугу поморам-рыбопромышленникам. Словом, монастырь преп. Трифона может служить твердым оплотом православия на далеком севере.

Пожелаем монастырю от чистого сердца скорейшего выполнения намеченных им планов и точного оправдания возлагаемых на него надежд.

Примечания

¹ Этим пространством обнимается и шведская и русская Лапландия. Собственно русская Лапландия находится между 66 и 70 градусами сев. широты и между 30° и 40 1/2° вост. долг. от Гринвича. Она занимает обширный полуостров, от границ Норвегии до мыса Орлова, на 650 вер., и внутри по меридиану около 400 вер. от с. Керети до северн. края Рыбачьего полуострова. Окружность Лапландии 2800 вер., площадь ее до 180000 кв. верст, или 18771700 десятин, что составляет, приблизительно, одну четверть Архангельской губ. (Дергачев, "Русс. лапландия").

² Среди шведских и норвежских лопарей христианство стало распространяться позднее.

³ Источником сведений о жизни и трудах преп. Трифона Печенгского является его жизнеописание, под заглавием "Житие преподобного отца нешего трифона, Печенгского чудотворца, лопарский народ просветившего св. крещением", изданное по рукописи Соловец. библиотеки №188 в "Правосл. Собесед." 1859 г., ч. II (стр. 89-120). - Когда написано это житие, с точностью определить нельзя; по мнению одних исследователей (Ключевский, Яхонтов), написание его следует относить к XVII в., а по мнению других (Шестаков) - к XVIII в. Несомненно одно, что оно дошло до нас не в первоначальном виде.

⁴ Я. Фрисс, профес. лопар. яз. в королевском университете в Христиании, в своей статье "Kiostrte i Petschenga Skildringer fra Russisk Lapland" (перев. в. "Вестн. Евр" 1885 г., т. IV, стр. 261-262), передает одно небезынтересное предание о преп. Трифоне, по которому отправление его на миссию к лопарям объясняется совершенно иными причинами.

⁵ Лопари сделались данниками Новгорода еще с XVI в. ("Ист. Госуд. Росс." Карамзина, т. III, пр. 168).

⁶ По всей вероятности, это был тот самый иером. Илия, которого Новгородский архиеп. Макарий два раза, именно в 1534 и 1535 г.г. посылал к корелам и друг. финским племенам Вотской пятины, по которой тогда же достигал и "до Лопи до дикие". (П. С. Р. Л. V, 73-74; VI, 292, 296).

⁷ "Опис. Арханг. губ." свящ. К. Молчанова, стр. 231. - Максимов, "Год на севере", т. I, стр. 395.

⁸ Арх. Губ. Вед. 1876 г. №28. "Начало и развитие рыбных промыслов на Мурманском берегу", свящ. Георг. Терентиева.

⁹ 23 июля 1870 г. эту церковь посетил Его Императорское Высочество В. Кн. Алексий Александрович. Он был поражен убогим видом стоящего на самой границе иностранного государства ветхого храма, построенного 300 лет назад руками лопарского апостола, преп. Трифона. По настоянию Вел. Князя, рядом с этим ветхим храмом была сооружена прекрасная церковь,

¹⁰ По русским источникам, как мы видели, это разорение произошло в 1590 г. Разница в годах русских документов с датским объясняется тем, что в России до Петра Великого наволетие считалось с 1 сентября, а не с 1 января, как это...

¹¹ "По Студеному морю - поездка на север". 1895 г. Е. Львова.

¹² В отличие от прежнего этот монастырь известен под именем "Кольско-Печенгского".

¹³ Огородников. "Очерк истории г. Архангельска". СПБ. 1890 г., стр. 27.

¹⁴ Акты Истор. IV, №254.

¹⁵ Зап. Имп. Рус. Геогр. Общ., VIII, стр. 13.

¹⁶ Акты Истор. IX, №254.

¹⁷ Зап. И. Р. Г. Общ. VIII, стр. 61-64; также - Чт. в имп. Общ. Истории Древн. Росс.

¹⁸ Зап. Отд. Рус. Слав. Археологии Имп. Р. Арх. Общ. II, стр. 643.

¹⁹ Зап. Имп. Рус. Геогр. Общ. VIII, с. 11.

²⁰ Труды Арх. Губ. Ст. Ком. 1866 г., кн. I, стр. 41.

²¹ В этом месте, при впадении р. Печенги в Печенгский залив, на месте убитых 116 монахов, и проектировалось Св. Синодом первоначально устроить монастырь.

Источник

Краткое историческое описание монастырей Архангельской епархии. - Архангельск, 1902. С. с. 441-465.